Дым отечества [СИ] - Татьяна Апраксина

дядюшек-соправителей. В том же соучаствовал, хотя скорее предательством и попустительством, чем делом, Грифонетто — наиболее любимый и обласканный из младшего поколения. Город Карло не поддержал. От Грифонетто отказались мать и жена, а потом и заговорщики бросили его прикрывать свой отход.

О том, что Джанпаоло Бальони сотворил буквально чудо — быстро, точно и метко расправился с восставшей родней, — хозяин услышал неделю назад и ничуть не удивился. Визиту Бальони спустя две недели после свадьбы — тоже. Бывший член свиты и любимец аурелианского короля всегда был удачлив, умен и расчетлив. И легок на подъем.

— Из всей этой своры… Грифоне был единственным, кто не сбежал, а пытался драться. Я его не тронул — решил, что потом разберусь, как он в это влез. Недосмотрел. Мои люди убили его, как только я уехал. Разобрался я быстро — ему сказали, что я в его отсутствие… взял его жену. А она, мол, промолчала, чтобы в семье не было крови. Я все равно не мог понять, как он поверил. Оказалось — он все видел сам. В зеркале. И слышал через зеркало, как я угрожал ей, что убью его, если она ему расскажет.

— В зеркале, — поднимает бровь хозяин.

— В зеркале. Я вызвал доминиканцев, они не смогли сказать, был ли Грифонетто обманут, околдован или одержим, с мертвыми это всегда тяжелее. А вот с зеркалом все ясно. Мой кузен Карло и его сообщники сейчас в Камерино. Это я узнал точно.

«Опять, — думает хозяин, Чезаре Корво. — Опять. Грифоне был кротким ангелом, тихим голубком, до одержимости влюбленным в свою Дзанобию. Голубки и их видения, страхи и подлости… Отчего именно такие как Альфонсо, как Грифоне достаточно смелы, чтобы поднять руку на родича и достаточно трусливы, чтобы усомниться в очевидном?»

Хозяин твердо знает, что Бальони неоткуда знать об участии Варано, тирана Камерино, в истории Альфонсо. Простое совпадение — или воля судьбы. Удачно и своевременно. Бальони приехал предлагать помощь за помощь — он примет участие в штурме Фаэнцы, а потом войдет вместе с Корво в Камерино. Он отомстит — и скажет, за что отомстит. Джулио Чезаре Варано умрет, и не так уж важно, от чьей именно руки.

— В конце концов, у удавки два конца, — разводит руками Корво.

— Да, — кивает Джанпаоло Бальони, — Я оставил в Перудже кузена Джентиле, на него можно положиться. Да и в городе тихо. Совсем тихо. Даже собор уже отмыли и освятили заново. Кое-кто искал защиты у алтаря… — поясняет Джанпаоло. — Мне проще было потом попросить прощения у церкви и приказать вымыть стены вином. Но там все уже сделано. Так что я всецело в вашем распоряжении. На сколько вам угодно.

Камень уже упал во двор. Остается проснуться, встать — и выиграть. Бесспорно и бесповоротно. До следующего раза.

Фаэнца, 1348

По болоту вышагивает цапля. Большая серая цапля. Они только издали хрупки и изящны, а подойдешь поближе — поймешь, что тут даже и орлу впору осторожничать. Ходит цапля медленно, голову чуть назад откидывает, смотрит внимательно, застывает, опять выставляет перед собой растопыренную уже лапу… в лапе металлическая трубочка с писчей смесью. Во второй — обшитая холстиной по переплету книжечка из грубой бумаги. Змея по дороге попадется или лягушка — запишут и зарисуют. Медленно, точно, с должным тщанием.

«Ничего страшного, — сказал делла Вольпе, выдергивая из глаза стрелу. — Теперь, глядя на опасность, буду видеть только половину!» — появляется на серой бумаге. И ниже: «Видимо, сырая весенняя погода все же дурно сказывается на состоянии тетив и луков у осажденных. Стрела, выпущенная с этого расстояния, не должна была застрять в глазнице».

Цапля быстро, но валко разворачивается, вытягивает из болота зазевавшуюся ящерицу — нет, не глотает: роняет на траву перед собой и скрипит, не теряя достоинства, книжечки и внимания к происходящему вокруг:

— Куда вы целитесь?! Левее, неужели самим непонятно? Между башней и колокольней… ясно?

Ящерицам немедленно делается все понятно, а пушки разворачиваются в указанном направлении.

Цапля удивлена. Во-первых, хватать и советовать нужно очень мало. Во-вторых, советы исполняются точно и с пониманием — несмотря на все действия противника: довольно плотный и точный артиллерийский огонь, не менее умелую и экономную стрельбу из луков и арбалетов — так и стучит вокруг… А под стенами и просто ад кромешный — кипяток, масло, языки пламени. Тем не менее, все к месту, с расчетом времени — сравнение долго пряталось под водой, потом все же высунулось подышать и было поймано — как хороший оркестр на репетиции: звучит вразброд, но слышно, дай им только единую цель — и будет гармония.

Обычно цаплю приглашают в гости в свои замки, в богатые городские дома, на свадьбы, которые празднуют месяцами. Выражают уважение, оказывают почет — приходится оказывать ответный, посещать: положение сына правителя Феррары обязывает, а его отец слишком крут нравом, чтобы его желали видеть, и слишком не любит людей, чтобы встречаться с ними в случаях, когда есть кого послать вместо себя. Но мало кому приходит в голову пригласить цаплю на осаду и штурм крепости — а напрасно. Хорошая осада много приятней хорошего пира, и даже вот эта вот первая пристрелка, словно репетиция вечернего выступления, ласкает слух лучше игры самых умелых музыкантов, лучше комедий, которые разыгрывают придворные.

Альфонсо д'Эсте, длинноногая болотная цапля, весьма польщен приглашением.

А гостеприимный хозяин наверняка знает, что делает. Он уже стоял здесь осенью. И, когда зазывал Альфонсо д'Эсте в гости, понимал, что главным блюдом будет охота даже не на кабана… Скорее на морского зверя. В воде. Звал показать, что может сделать его армия с сильным, храбрым и стойким противником. Умеющим драться, готовым драться до конца.

Внизу сигналят отступление — и почти сразу же осажденные перестают бить по дальним целям. Джанэванджелиста Манфреди — вон